Выставка фотографа Александра Забрина — это хроника жизни артистической среды 1980-х — 1990-х годов. Она посвящена тому времени, когда искусство вышло из подполья и на смену понятиям «андерграунд» и «нон-конформизм», пришло «современное искусство».

Фотографии Забрина дают зрителю уникальную возможность взглянуть на жизнь героев той эпохи, ее символов: Константина Звездочетова, Сергея Курехина, Владика Мамышева-Монро, Юрия Соболева, Сергея Шутова, групп «Мухоморы» и «Чемпионы мира», музыковеда Татьяны Диденко, художников Эдуарда Гороховского, Дмитрия Пригова, Тимура Новикова, искусствоведа Сергея Кускова и др.

«Увлечение фотографа Александра Забрина жизнью московской (и отчасти питерской) артистической тусовки, было спровоцировано теми памятными событиями, которые воззвали к жизни реформы восьмидесятых. Набиравшие силу контркультурные движения мощным своим водоворотом притягивали к себе все активное и живое. Забрин, к тому времени уже имевший репутацию главного летописца советского джаза, и в силу этого уже близкий жизни художественного андеграунда легко переключился на новые темы, тем более что протестный потенциал джазовой музыки к тому времени стал испытывать очевидный кризис. Здесь, необходимо сказать, что эпоха конца восьмидесятых — это время, когда самые разные практики — музыкальные, художественные или театральные — легко взаимодействовали в полях контркультуры, виртуозно преодолевая собственные и чужие границы. Многие герои тех лет сами не смогли бы в точности определить кто они, на самом деле. Художник был одновременно поэтом, музыкант брался за кисть, театральный режиссер мог почувствовать себя куратором или барабанщиком. Никто не был обособлен и никто не стремился обособить собственную деятельность. Молодая новая культура, почувствовав слабость идеологической системы, а может быть, поддавшись уловке системы симулирующей слабость, как гейзер взорвала художественный мир поздней империи, повергая в ужас не только адептов соцреализма, но и своих старших собратьев по андерграунду. Такова была реальность эпохи, которую Забрин взял на прицел. Впрочем, сказать так было бы, наверное, неправильно. Забрин никогда не был только сторонним наблюдателем, холодным исследователем, напротив, он стал своим для художественной среды, другом многих художников и даже, порой помощником и соавтором некоторых из них».

Богдан Мамонов