Вряд ли стоит спорить с утверждением: одним из самых заметных итогов минувшего ХХ и уже бурно развивающегося XXI столетий стало невероятное расширение визуального опыта человечества, и это было напрямую связано со сферой пластических искусств. Невиданные ранее формы, созданные освобожденным от миметических задач воображением, заполнили холсты и листы, объемные структуры невиданных абрисов и очертаний заняли место скульптур в музейных и частных интерьерах и публичных пространствах городов. К этому надо добавить еще и всевозможные виртуальные структуры на мониторах и проекционных экранах, нередко занимающих в выставочных залах привычные места гобеленов и картин. Новые визуальные конструкции совершенно не обязательно должны проистекать из жизненного опыта создателя — они могут быть отражением игры его воображения и воплощением самых отвлеченных или произвольных его мыслей. Мыслеобразы и мыслеформы актуального искусства требуют все новых приемов фиксации и воссоздания, а также новых алгоритмов их восприятия. Работы Владимира Мартынова — один из самых убедительных примеров плодотворности того пути, когда виртуальные фантомы вводятся в привычный художественный контекст и остаются все же в сфере визуальных искусств и тем способствуют внесению некоего порядка в чреватый разрушением пластический и формальный хаос.

Перед нами, по сути, собственная, выстраданная, пластическая утопия, привязанная к реалиям сегодняшнего мира со всеми его сложностями и противоречиями. Умение сотворить утопию, начиная еще с эпохи Возрождения, — это неотъемлемая часть гуманистической модели мироздания и мировосприятия. В нашем еще только начавшемся веке верность этой модели — один из довольно редких, к несчастью, но оттого — самых ценных и непреходящих жизненных устоев.

Андрей Толстой

доктор искусствоведения,

действительный член Академии художеств