Точность выразительных средств и трепетное внимание к свету, композиции, форме в фотоснимках Орлова выдают в нем графика по образованию. Сложная простота его работ стирает какие-либо границы, традиционно приписываемые графике, фотографии или живописи. Вынужденная двумерность фотографии и оксюморон жанра натюрморта (от фр. nature morte — «мертвая природа») приобретают здесь метафорическое значение. Тонкая художественность его метода указывает на двойственность мира, когда предметы становятся бестелесными, прошлое обращается в настоящее, а воспоминания обретают материальную форму.

Главные герои фотографий Орлова — предметы, вынесенные за скобки каких-либо контекстов, — помещены на однотонный фон, моментально трансформирующийся в пограничное ничто. Пространство фона служит одновременно вычерчивающей объект плоскостью и туманным эфиром, подчеркивающим изменчивый характер отношений объекта и пространства.

На выставке представлено более 60 фотографий из серий «Памяти Астора Пьяццоллы», «Раковины», «Белая бумага», «Маленькие, простые, значимые» и «Несколько упражнений в светописи», созданных в период с середины 1990-х годов по настоящее время.

Валерий Орлов о проекте:

«Как мне кажется, язык, формирующий искусство, культуру и саму историю, имеет временный характер и через какой-то период уже он сам становится предметом интерпретаций, окрашиваясь в иронические, комические и трагические тона.

Взаимопроникновение множества этих различных связей во времени ставит перед нами вопрос о возможных вариантах презентации наших представлений о них. Время предоставляет нам выбор. А мы, как инструмент в руках истории, расставляем границы своего культурного протокола и окрашиваем наши оценки ровно настолько, насколько  позволяет нам общество, в котором мы оказались, и наше понимание значимости этих оценок.Образы в моих фотографиях просты, безмолвны, они даже не стремятся привлечь чье-то внимание. Они существуют где-то там, в другом времени. Это следы разных времен, впечатления, глубоко и остро меня задевшие и существующие в этой фотографической среде памяти, сохраненные мною. Это состояние за границей жизни, чудом хранящееся в моем сознании. Это скорее воспоминание, молчаливое, в какой-то степени автобиографичное, это восстановление связей болезненной истории моей страны и ее людей. Здесь, в этих фотографиях, лишь память знаков времени.

Все эти серии — это обращение к памяти, к предметам, сопровождающим меня на протяжении моей жизни. Эти предметы,  хранящиеся в коробках, разбросанные по полкам, я снимал и продолжаю снимать уже не один десяток лет. Их фотографические изображения, в отличие от моих станковых работ, как мне кажется,  наполнены в большей степени опытом этой памяти, памяти прожитой мною жизни.

Это не ностальгия. Это желание закрепить следы потревоженной памяти. Их образность нерукотворна, лишена моего автографического опыта, она отображается с помощью магии линз и пополняется, как мне кажется, во время зрительного восприятия, пульсирующая зыбкость которого балансирует на грани проникновения в мистическую сущность фотографии — моментальности снимка, хранящего продолжительность времени-события. Реальный предмет, несущий в себе следы прошедшего и пробуждающий мою память во время съемки, сразу, мгновенно, становится снова прошлым, минувшим, мнимой реальностью фотографического изображения.

Парадоксально. Прошлое трансформируется через „сейчас“ в прошлое, но „документально“ представлено нам в фотографических снимках сейчас».

При поддержке Министерства культуры Российской Федерации