Выставка Жана-Кристофа Куэ, которая до 8 сентября представлена в залах РОСФОТО, по своей структуре очень напоминает книгу. Это довольно редкая авторская выставка, которая наполнена текстами, поясняющими, как она создавалась, и раскрывающими впечатления автора от столкновения с действительностью, в которую он попадал.

Выставка начинается с раздела, который можно было бы обозначить как введение. Это очень важный раздел для понимания этой выставки, ее хода. Здесь написано: «Я не фотожурналист и вообще не журналист». Это значит, что выставку не нужно рассматривать с точки зрения социального или иного репортажа, где журналист или фотокорреспондент рассказывает о трагических событиях. Скорее здесь кроется какая-то другая интенция повествования, которая дает возможность зрителю попасть в пространство, организованное автором, прогуляться по нему, посмотреть отдельные работы и сложить их в некое сообщение, уже совершенно самостоятельное. Выставка называется «Декорации». Что же это такое? Мы видим декорации только на фотографиях или же они представлены где-то еще? Этот вопрос зрителю приходится решать на протяжении всей выставки. Это очень важно. «Камера оказалась самой лучшей кистью для этого холста», — вещь, которая также заставляет задуматься о некотором художественном подтексте работ, представленных на этой выставке. Таким образом, проговорив буквально две фразы из введения, мы сразу же понимаем, что перед нами сложная структура, за которой в процессе просмотра выставки необходимо наблюдать.

Выставка состоит из трех частей, посвященных непризнанным республикам, которые до сих пор находятся в подвешенном состоянии: вроде бы они существуют, а вроде бы их и нет. Для обычного зрителя, далекого от политики, проект дает повод задуматься о том, что мы вообще знаем о них, насколько нас касаются эти ситуации, можем ли мы сопереживать.

В первой части автор показывает фотографии, снятые летом 2007 года в Косово. Сделав эту выставку спустя двенадцать лет, Куэ заставляет нас вернуться в прошлое, в исторический контекст, когда все это начиналось. Что привело к тому, что эти ситуации возникли? В тексте о Косово фотограф делится личными переживаниями, впечатлениями, возникшими у него в тот момент, когда он туда приехал. «Было 40 градусов Цельсия, все генераторы работали на полную мощность, этот белый шум стал саундтреком к поездке в Приштину». Он работает с атмосферой. Рассматривая фотографии на разных уровнях, мы еще раз убеждаемся, что это документалистика.

Куэ делает свою выставку в классической манере. Он снимает «Лейкой» на черно-белую пленку, которую сам же обрабатывает, а потом ему печатают с нее фотографии. Фотографии довольно большого размера, хорошего качества. Чего им недостает, так это эмоциональности. Они все равно остаются для нас документальными. На конфликте с белым шумом, с работой генераторов, в этих фотографиях мы встречаем полную тишину, мы ее буквально ощущаем. Она начинает звучать, но для этого зрителю нужно гораздо глубже погружаться, сильнее переживать. Снимок «Мальчики у бассейна» не говорит о действиях. Он, с одной стороны, показывает присутствие человека, а с другой — его полное отсутствие. Фотография представляет туристический центр, в котором нет людей. Для Косово это и есть трагедия — мертвый сезон, когда туда перестают ездить туристы, журналисты.

На этих фотографиях много детей. Это самый важный, ключевой элемент, потому что именно на детей наиболее остро воздействует вся ситуация. В этой потерянности они беззащитны. Кроме того, здесь много пейзажей, захватывающих наше внимание. Эти пейзажи можно долго и внимательно рассматривать, открывая для себя какие-то детали, сочетание линий, фактур. Они кажутся значительно более гармоничными, чем те снимки, где присутствуют люди. Мы сталкиваемся с тем, что за каждым из этих молчаний стоит какая-то история, которую они не рассказывают. Куэ в Косово не рассказывает этих историй, он оставляет их для зрителей.

Вторая часть выставки — «Абхазия, Грузия и снова Абхазия». Название выставки говорит о маршруте фотографа, который приезжает в Абхазию, потом переходит границу Грузии и снова возвращается в Абхазию. Здесь совершенно другая ситуация, хотя по стилистике эти работы похожи. Эта поездка происходит в 2008 году. Здесь автора больше интересуют люди. Весь этот блок построен на людях: Куэ берет у них интервью, разговаривает с ними, поэтому портреты здесь более крупные. «Взгляд заключенного подростка» — важная фотография для этой выставки, потому что она выстраивает еще одну линию — памяти, не только нашей, но и авторской, о тех событиях, в которых ему пришлось участвовать.

Здесь есть те же самые пейзажи, но как ни странно, они прочитываются совершенно по-другому. Это следы событий, которые происходили там. Разве мы не ищем все время следы трагических событий? Отчасти мы находим их в своих переживаниях.

На фотографиях — телефон без диска, комната, отсутствие книг, стертая информация. Пространство тревожно. «Брошенный корабль на берегу Черного моря» тоже вызывает тревогу. Непонятно, когда он был выброшен на берег: во время этих трагических событий или раньше? Таких фотографий много, и они довольно графичны. Абхазские снимки тяготеют к темной, чуть приглушенной тональности. Это связано с тем, что они выполнены зимой. Погружение в зиму и стимулирует этот контраст, так как на белом снегу все остальное становится более черным и мрачным. С другой стороны, среди мрака есть и отсветы. На это очень важно обращать внимание — где-то это снег, представленный белой массой, где-то это окна и свет, проникающий в помещение, льющийся с улицы. В этом блоке Жан-Кристоф Куэ через беседы с людьми достигает чего-то более серьезного, что изменило его и позволило ему сделать более эмоциональные фотографии, в отличие от Косово.

Следующая группа  — Приднестровье. Что мы знаем о Приднестровье? Что мы вообще знаем о куске земли, который до сих пор и не признан самостоятельным государством, и не входит в состав другой страны? Что это такое, как живут там люди? Не говоря о политике, мы вслед за автором обращаемся к людским судьбам. Фотографии и видеофильм раскрывают эту ситуацию, заставляют задуматься. Это очень сильное высказывание, мощнее, чем все остальные. Наконец фотографии начинают говорить. Говорит и видеофильм. Сначала это может быть незаметно, потому что мы смотрим его как документальное кино. Однако затем для нас открывается художественная сторона произведения, где через моргание героя, через исчезновение предметов вдруг начинает возникать иллюзия мира, с одной стороны, существующего, с другой — невидимого. Мы его просто не замечаем, но он есть. И люди продолжают жить и говорить.

В этой части интересно то, что Куэ старается показать нам Приднестровье, как если бы мы путешествовали вместе с ним. Он показывает, что одна сторона высокая, другая — низкая, что граница с Молдавией проходит по реке Днестр. Это довольно равнинная местность, на которой практически нет лесных массивов. Куэ обращает наше внимание не только на следы прошлого, но и на настоящее. Впрочем, их может быть трудно отличить друг от друга. Время в Приднестровье будто бы остановилось: мы видим бюст Ленина, красные флажки, календари, которые отправляют нас в прошлое. При этом мы понимаем, что это и есть настоящее.

Эти снимки требуют внимательного рассмотрения, размышления. Автор предлагает нам дать оценку разным явлениям: плохо это или хорошо, правильно или неправильно. Это выбор каждого, диалоговая система, с которой мы сталкиваемся в этой части выставки. Фотограф не навязывает нам точку зрения, но предлагает неявные следы, ставит вопросы. Например, на фото въезд в населенный пункт Победа. Как к этой надписи относиться? Победа ли это? Сам пейзаж может трактоваться и так, и иначе. А надпись четкая, жесткая — населенный пункт Победа.

Фильм интересен тем, что в него включена прямая речь, и, когда мы ее читаем, мы наконец слышим голоса жителей. Наконец-то они говорят — говорят не о личных историях, а том, куда они попали. Они хотели бы уйти от этого, но никак не могут найти выход. Непризнанность погружает эти пространства во временной кокон, где они существуют, мало развиваясь. Жители Приднестровья говорят, что не строится новых домов, не обновляется инфраструктура, не прокладываются дороги. Но они продолжают жить там и не уезжают, потому что это их родина. Они не знают, какая именно родина — та, которая была, или та, которая сейчас. Разговор идет о потере идентичности. Это очень серьезная и острая тема, актуальная для современности.

Заключает выставку потрясающая видеоскульптура. Ее нужно рассматривать внимательно, она требует времени. Зритель должен стоять и ждать, проживая мгновения жизни другого человека, чтобы увидеть, как он меняется. Видеоскульптура содержит портрет заключенного в грузинской тюрьме. Именно его история сильнее всего потрясла Куэ. Она создала предпосылки, чтобы спустя одиннадцать лет он вернулся к этому портрету и преобразовал его, сделав практически вечным. Когда мы смотрим на портрет, который благодаря видео меняется, мы можем трактовать его так, как это делает Куэ — как дыхание человека — а можно делать это по-другому — как разрушение личности шестнадцатилетнего молодого человека. Он начинает распадаться, теряя не только идентичность, но уже всю свою личность. Он растворяется медленно, периодически возникая вновь, но неизбежно двигаясь к разложению. Видеоинсталляция заставляет задуматься о судьбе  отдельного человека. От общего автор движется к частному, приходя к идее о важности личности и ее страданий.

Последнее изменение 26.08.2019